(Источник: МАТЕРИАЛЫ ПО ИСТОРИИ ДРЕВНИХ КОЧЕВЫХ НАРОДОВ ГРУППЫ ДУНХУ. Комментарий В.С.Таскина.)

Этническое родство племен, входящих в группу дунху, и их связь с монголами

Термин дунху появляется в Китае в период Чжань-го (403— 221 гг. до н. э.), о чем свидетельствует запись Сыма Цяня: «На севере царства Янь жили дунху и шаньжуны» .[56, гл. 110, л. 56]. Однако в гл. 34, посвященной царству Янь, о дунху не говорится ни слова. По-видимому, первое упоминание о них относится к 307 г. до н. э., когда правитель владения Чжао Улин-ван (326—299 гг. до н. э.) упомянул, что к востоку от его владения находятся дунху [56, гл. 43, л. 246].
Вероятно, царство Янь, занимавшее центральную и восточ­ную части пров. Хэбэй и южные части пров. Ляонин и бывшей пров. Жэхэ, страдало от набегов дунху, поэтому его правители и население относились к ним враждебно. Так продолжалось до тех пор, пока в царстве Янь не «появился мудрый военачаль­ник Цинь Кай, который был послан заложником к ху, и ху стали доверять ему. Вернувшись [в Янь], он внезапно напал на дунху, нанес им поражение и вынудил их отойти более чем на 1000 ли... [Царство] Янь также построило длинную стену от Цзяояна до Сянпина и образовало для защиты от ху округа Шангу, Юйян, Юбэйпин, Ляоси и Ляодун» [56, гл. ПО, л. 6а].
Термином ху китайцы в рассматриваемое время обозначали сюнну, в то время как термин дунху (букв.: восточные ху), по мнению раннеханьского комментатора Фу Цяня, возник в ре­зультате того, что дунху жили к востоку от сюнну [56, гл. НО, л. 5а]. Вполне возможно, что под дунху имелось в виду не ка­кое-то одно, а целый ряд этнически родственных племен, на­звания которых не сохранились в китайской истории. Потерпев поражение от Цинь Кая, дунху отошли далеко от границ Ки­тая, и их место заняли сюнну, против набегов которых царство Янь построило стену, точно так же как это было сделано не­сколько раньше царствами Цинь и Чжао. Мнение Сиратори, что стена была воздвигнута для защиты от дунху [53, с. 7], представляется необоснованным и противоречит высказыванию Сы-ма Цяня. Сообщая о постройке стен царствами Цинь, Чжао и Янь, китайский историк прямо указывает: «В это время из семи борющихся царств, в которых носили пояса и шапкя чиновни­ков, три царства граничили с сюнну» [56, гл. ПО, л.- 6а]. О дунху нет и речи, они были отброшены от границ Китая.
Через длительное время дунху потерпели новое сокруши­тельное поражение от сюннуского правителя Маодуня, в ре­зультате которого им пришлось вообще покинуть монгольские степи. Одна часть бежавших дунху осела у горы Ухуань, а дру­гая—у горы Сяньби, от которых и возникли племенные назва­ния ухуань и сяньби. Гора Ухуань, как уже говорилось, была расположена в верхнем течении Амура. Около 100 лет ухуани находились я зависимости от сюнну, принося им дань в виде крупного рогатого скота, лошадей и овечьих шкур [67, гл. 90, л. За]. Так продолжалось до 119 г. до н. э., когда ханьский вое­начальник Хо Цюйбин нанес .поражение сюнну в их левых зем­лях, после чего часть ухуаней была переселена к укрепленной линии пяти округов — Шангу, Юйяп, Юбэйтшн, Ляодун и Ляо-си — и им было поручено следить за передвижениями сюнну [67, гл. 90, л. За]. Таким образом, монголоязычные дунху в лице представителей племени ухуань вновь появились на ранее принадлежавших им землях, вблизи границ Китая. С этого вре­мени они становятся известными в Китае, и китайские историки создают первые описания их нравов и обычаев.
Переселены были, конечно, не все ухуани; большая часть по-старому жила на своих землях, причем так продолжалось по крайней мере до периода династии Тан [46, гл. 1996, л. 10а}. Цель переселения yxуаней ясна: они издавна враждовали с сюнну, поэтому ханьский император У-ди, более 30 лет непре­рывно воевавший с .последними, хотел иметь в лице кочевников-ухуаней своих разведчиков, которые могли бы своевремен­но предупреждать его о передвижениях сюнну.
Несколько иначе сложилась судьба сяньбийцев. И отличие от ухуаней они появились на территории современной Монголии и вблизи границ Китая путем не насильственного, а постепенного, естественного переселения. Поселившись у горы Сяиьби, сяньбийцы соседствовали с ухуанями, не поддерживая отношений с Китаем [67, гл. 90, л. 86]. Можно полагать, что сяньбийцы, как и ухуани, занимали земли в бассейне верхнего Амура. В дальнейшем начинается продвижение сяньбийцев на юг, и уже в правление позднеханьского императора Гуан-у (25—58) они вместе с сюнну 'совершают набеги на пограничные земли Китая, В 49 г. сяньбийцы впервые прислали к хаиьскому двору послов, установив, таким образом, отношения с Китаем.
Процесс переселения сяньбийцев на юг плохо освещен в китайских источниках. Сведения об этом можно почерпнуть только в «Вэй-шу». В ней, в частности, рассказывается [34, гл. 1, л. 1а—26], что у легендарного китайского императора Хуан-ди было 25 сыновей и что одни из них были оставлены в Срединном государстве, другие получили пожалования в землях, правители которых несли неопределенные повинности.
Необходимо пояснить, что по идеальной схеме, изложенной Сыма Цянем, легендарный император Юй после ликвидации последствий страшного наводнения разбил страну на пять квадратов, вписанных один в другой вокруг центрального владения Сына Неба. Ширина земель каждого квадрата составляла 500 ли. Правители этих земель несли различные повинности по отношению к Сыну Неба, в зависимости от характера сельско­хозяйственного производства и степени подчинения власти дома Ся. Правители наиболее удаленных земель несли неопределенные повинности. Под последними подразумевалась обязанность мелких правителей являться ко двору для представления вновь вступившим на престол правителям Китая, и, поскольку для этого нельзя было установить никаких сроков, эта повин­ность называлась неопределенной.
Чанъи, как младший сын Хуан-ди, получил пожалование в северных землях. Там лежала великая гора Сяньби, от которой его владение и получило название. Все потомки Чанъи зани­мали посты вождей, которым принадлежали обширные степи, где люди пасли скот и занимались охотой, перекочевывая с ме­ста на место. Один из потомков Чанъи, по имени Шицзюнь, в правление легендарного императора Яо якобы изгнал духа за­сухи на север от р. Жошуй, за что получил от императора Шу-ня награду. От династий Ся, Инь, Чжоу и вплоть до династий Цинь и Хань, при которых сюнну непрерывно нападали на Срединное государство, потомки Шицзюня не поддерживали с последним отношений, поэтому о них нельзя найти никаких следов в имеющихся китайских письменных источниках.
Несмотря па явную неправдоподобность некоторых сведений, в частности о том, что сяньбийцы ведут происхождение от китайского легендарного императора Хуан-ди, что Шицзюнь изгнал духа засухи и т. д., в источнике есть и правдоподобное. Например, сообщения о том, что этноним сяньби возник от названия горы, вокруг которой осела часть дунху, что, кочуя с места на место, сяньбийцы занимались скотоводством и охотой и что они не поддерживали связей с Китаем до эпохи династии Хань, по-видимому, абсолютно верны.
Заслуживают доверия и данные «Вэй-шу» о том, что у сянь­бийцев не было письменности, но что о своих поколениях (предках), как далеких, так и близких, они сообщали друг другу устно и эти рассказы заменяли записи, делаемые в Китае особыми чиновниками-историками. В данном случае словом «поко­ление» переведены иероглифы ши-ши, которые обычно употреб­ляются в значении «текущие события», «современные дела». Однако первый иероглиф ши означает также «поколение», а второй ши— «дело», что значит «дела поколений» или «дела, связанные со сменой поколений», т. е. родословная.
 
Возникает полная аналогия с древними монголами, о кото­рых Рашид-ад-Дин пишет: «Много ветвей и племен принадле­жит к потомству [наел] Алан-Гоа, и многочисленность их до­шла до того, что если станут перечислять [составляющих] их людей, то \в итоге] получится больше ста туманов. У всех [этих племен] четкое и ясное родословное дерево (шаджарэ), ибо обычай монголов таков, что они хранят родословие [своих] •федков и учат и наставляют в [знании] родословия (насаб) каждого появившегося на свет ребенка. Таким образом, они де­лают собственностью народа [миллат] слово (зикр) о нем, и по этой причине среди них нет ни одного человека, который бы ie знал своего племени (кабйлэ) и происхождения. Ни у од­ного из других племен, исключая монголов, нет этого обычая, разве лишь у арабов, которые [тоже] хранят [в памяти] свое происхождение» [22, т. 1, кн. 2, с. 13].
В другом месте знаменитый историк добавляет: «Эти [сведения] не следует считать ложью и пустыми выдумками, ибо, благодаря тому что обычай монголов издревле таков, что они блюдут [память] о своем происхождении и родословных, и так как у них нет ни религиозной общины (миллат), ни веры (дин), при помощи которых они наставляли бы дитя, подобнo другим [людям], на праведный путь, то каждому народившемуся дитяти отец и мать объясняют предания о роде (кайлэ) и родословной (насаб), и они (монголы) всегда соблюдали такое правило, и в настоящее время оно почитается у них, гот же обычай точно так же существует и у арабов» [22, т. 1, кн. 1, с. 29].
Поскольку сяньбийцы, как и монголы, тщательно вели родословные, сообщение «Вэй-шу» о том, что у них, начиная от прародителя до Мао, посмертно получившего титул императора Чэн-хуанди, сменилось 67 правителей, возможно, близко к истине. Мао, по свидетельству «Взй-шу», отличался государственным умом и военным талантом. Он сумел якобы подчинить себе 36 владений, 99 крупных фамилий (родов) и потряс своей мощью все северные земли.
Через четыре поколения новый правитель Туйинь переселился на юг к большому озеру, площадью свыше 1000 кв. ли. Из-за малого числа солнечных дней и болотистой почвы он вознамерился было отправиться дальше на юг, но смерть помешала ему сделать это.
Сменилось еще шесть правителей, когда Линю, впоследствии получившему посмертный императорский титул Сянь-хуанди, один «святой человек» посоветовал (переселиться в другое место. Из-за преклонного возраста Линь не смог воспользоваться этим советом, но приказал последовать ему своему сыну Цифэню. Находясь среди высоких гор, преодоление которых было связано, как сообщает источник, «с девятью трудностями и восьмью препятствиями», Цифэнь хотел было нарушить заве­щание отца, но в этот момент появилось необыкновенное животное, похожее на лошадь, но мычащее, как корова, которое по­вело его за собой. Через несколько лет Цифэнь преодолел горы и поселился на бывших землях сюнну.
В связи с легендой о переезде Цифэня интересным пред­ставляется приведенное Л. Р. Кизласовым свидетельство Рашид-ад-Дина о том, что первоначальная родина «настоящих монголов» — предков Чингисхана находилась на Эргунэ-кун, т. е. в бассейне Аргуни, при слиянии которой с Шилкой образуется Амур. Рашид-ад-Дин расшифровывает Эргунэ-кун как «крутой хребет» и описывает «недоступную местность, кругом которой были лишь горы и леса и к которой ни с одной стороны не бы­ло дороги». Далее он рассказывает: «Когда среди тех гор и лесов этот народ размножился и пространство занимаемой им земли стало тесным и недостаточным», они, не имея другого выхода, расплавили горный склон, состоявший из железной ру­ды, и вышли из той теснины на простор степей [13, с. 171].
Как видим, и Вэй Шоу и Рашид-ад-Дин сообщают о том, что сянъбийцы и монголы, прежде чем попасть на простор сте­пей, жили в местности, окруженной высокими горами, и, чтобы перейти эти горы, монголам пришлось расплавить горный склон, я сяньбийцам— столкнуться «с девятью трудностями и восьмью препятствиями». Эта местность, по словам Рашид-ад-Дина, ле­жала в бассейне Аргуни, при слиянии ее с Шилкой. По данным же китайских источников, она находилась в верхнем течении Амура, т. е, примерно в том же месте. Вряд ли такое совпаде­ние случайно. На наш взгляд, оно весомо подтверждает мне­ние, что древние монгольские племена первоначально обитали в верхнем течении Амура и только позднее, а именно в I в. н. э., появились в пентральноазиатских степях.
Подтвердить это предположение можно реальными фактами. Как сообщает «Взй-шу»,   при северовэйском императоре Ши-цзу (423—452), в 4-м году эры правления Тайлин чжэньцзгонь (443), к его двору прибыли послы от владения улохоу, занимав­шего северные склоны Хинганского хребта. Послы рассказали, что на северо-западе их владения имеются остатки городища, построенного покойными императорами (т. е. предками) дина­стии Северная Вэй, и каменное здание, которое Сыма Гуан на­зывает каменным храмом для жертвоприношений предкам [55, гл. 124, с. 3899]. Размеры храма с юга на север — 90 шагов, с востока на запад— 40 шагов и высота — 70 чи. В храме обитает необыкновенный дух, которому многие приносят жерт­вы, обращаясь за помощью. Выслушав рассказ, император Ши-цзу отправил чиновника Ли Чана, который совершил в храме жертвоприношения и вырезал текст молитвы на его стене [34, гл. 100, л. 16а]. Приведенное свидетельство ясно показывает, что первоначально сяньбийское племя тоба, создавшее дина­стию Северная Вэй, жило в верховьях Амура.
О племени цифу известно: «Цифу Гожэнь — сяньбиец из округа Лунси. В прошлом три кочевья — Жуфусы, Чулянь и Чилу — шли из земель к северу от пустыни [Гоби] на юг, к горам Да Иньшань» [65, гл. 125, л. la]. Опять-таки цифусцы шли из земель к северу от пустыни Гоби, т. е. из бассейна верхнего Амура.
При более тщательном изучении источников количество подобных фактов, несомненно, можно было бы увеличить.
Сначала переселению монголоязычных племен на юг меша­ли тюркоязычные сюнну, господствовавшие в степных просто­рах, но с ослаблением сюнну их продвижение на юг стало при­нимать все более широкие масштабы. Новые пришельцы всту­пили в ожесточенную борьбу с прежними хозяевами бескрайних просторов Центральной Азии и постепенно вытеснили их. В 91 г., когда шаньюй северных сюнну был окончательно разбит китайским военачальником Гэн Куем и бежал в неизвестном на­правлении ([67, гл. 89, л. 20а], «сяньбийцы, воспользовавшись этим, переселились и заняли его земли. Оставшиеся роды сюн­ну, которые все еще насчитывали свыше 100 тыс. юрт, стали называть себя сяньбийцами, и с этого времени началось посте­пенное усиление сяньбийцев» [67, гл. 90, л. 96].
При ханьском императоре Хуань-ди (147—168) среди сяньбийцев появился энергичный вождь Таньшихуай. Располагая сильным войском, он совершал смелые рейды на юг, на китай­ские земли вдоль укрепленной линии, на севере отразил напа­дение динлинов, на востоке заставил отступить владение Фуюй, на западе потеснил усуней и овладел всеми бывшими сюннуски-ми землями, которые «тянулись с востока на запад более чем на 14 тыс. ли, а с севера на юг — более чем на 7 тыс. ли и были пересечены горами, реками, изобиловали пресными и со­леными озерами» [67, гл. 90, л. 14а—146].
«Таньшихуай разделил свои земли на три части: среднюю, во­сточную и западную. Земли, лежащие от округа Юбэйпин на восток до округа Ляодун, [владения] Фуюй и [племени] хуэймо составляли восточную часть, на них находилось более 20 ко­чевий, и их старейшин звали Мицзя, Цюэцзи, Сули и Хуайтоу. Земли от округа Юбэйпин на запад до округа Шангу состав­ляли среднюю часть, на них находилось более 10 кочевий, и их старейшины Кэцзуй, Цюэцзюй и Мужун являлись крупными вождями. Земли от округа Шангу на запад до округа Дуньхуан и усуней составляли западную часть, на них находилось бо­лее 20 кочевий, и их старейшины Чжицзяньло, Ложилюй, Туи-янь и Яньлию были крупными вождями. Все старейшины подчи­нялись Таньшихуаю» [83а, гл. 30, л. 6а].
Естественно предположить, что размеры кочевий были раз­ными. В частности, об ухуанях сообщается, что в правление ханьского императора Лин-ди (168—190) их кочевье в округе Шангу насчитывало свыше 10 тыс. юрт, в округе Ляоси — свы­ше 5 тыс., в округе Ляодун — более 1 тыс. и в округе Юбэй­пин-- более 800 юрт [67, гл. 90, л. 7а]. Если полагать, что чис­ленность кочевий была такой же и у сяньбийцев и что у них в юрте жила небольшая семья, состоящая из четырех-пяти че­ловек, то общая их численность (для более 50 кочевий) долж­на была составлять по крайней мере несколько сотен тысяч человек.
После занятия сяньбийцами бывших сюннуских земель начался активный процесс сближения двух этнических групп - сюнну и дунху, о чем в китайских источниках можно найти немало свидетельств. В 91 г., когда шаньюй северных сюнну был окончательно разбит китайским военачальником Гэн Куем и бе­жал в неизвестном направлении [67, гл. 89, л. 20а], «сяньбийцы, воспользовавшись этим, переселились и заняли его земли. Оставшиеся роды сюнну, которые все еще насчитывали свыше 100 тыс. юрт, стали называть себя сяньбийцами, и с этого времени началось постепенное усиление сяньбийцев» [67, гл. 90, л. 96]. Если в это время у сюнну существовала малая семья из четырех-пяти человек, в ряды сяньбийцев влилось не менее 500 тыс. сюннусцев. Они не только признали власть сяньбийцев, но и приняли активное участие в их дальнейшей судьбе, по­скольку в источнике подчеркивается, что «с этого времени на­чалось постепенное усиление сяньбийцев».
О роде Юйвэнь рассказывается: «Юйвэнь Мохуай из сюнну происходил из застенных земель в Ляодуне. Его предки были дальними родственниками южного шаньюя. Из поколения в по­коление они являлись правителями восточных земель. Их язык сильно отличался от сяньбийского» [34, гл. 103, л. 22а].
Как отмечалось выше, в 166 г. сяньбийский вождь Таньшиху­ай разделил принадлежавшие ему земли на три части: сред­нюю, восточную и западную, причем восточная часть находилась под управлением рода Юйвэнь. Из этого следует, что родст­венный сюнну род Юйвэнь управлял чуждыми ему сяньбийца­ми, которых китайские историки единодушно относят к дунху. Эта мысль совершенно четко проводится в «Синь Тан-шу»: «Род Юйвэнь происходит от потомков шаньюя южных сюнну. Среди них был Гэуту, сделавшийся правителем сяньбийцев, и этот пост передавался по наследству [в его роде] из поколения в по­коление» [50, гл. 71, л. 48а].
Происходивший процесс сближения сюнну и дунху подтвер­ждается и брачными союзами, в которые вступали их предста­вители. О Сялянь Бобо, основателе сюннуской династии Ся (407—431), известно, что он изменил свою прежнюю фамилию Тефу на Сялянь. Если проследить происхождение фамилии Те-«ру, то окажется, что первоначально это было прозвище, кото­рое имел далекий предок Сялянь Бобо, Лю Ху, внук сюннуско-го правого сянь-вана Цюйби. Имя Цюйби упоминается в источниках под 196 и 216 гг. [67, гл. 89, л. 336], следовательно, Лю Ху, его внук, жил в III в. Как сообщает «Вэй-шу», «жители севера называют тефу тех, у кого отец был хусец (сюнну-£вц.— В. Т.), а мать — сяньбийкаъ [34, гл. 95, л. 186]. Посколь-жу термин тефу существовал уже в III в., можно говорить, что к этому времени имелось значительное количество лиц, родив­шихся от смешанных браков между сюнну и дунху.
Итак, уже в конце II в. на территории современной Мон­голии насчитывалось более 50 отдельных сяньбийских кочевий. Не все из них вошли в историю под своими названиями, но о» наиболее крупных сохранились сведения, оставленные китай­скими авторами. К этим кочевьям относятся: ухуань, сяньбиг цифу, туфа, шивэй, кумоси, кидань, туюйхунь, жуаньжуань, мужун, тоба. По многочисленным свидетельствам источников», все они, за исключением шивэй, являются ветвями сяньбийцев, относящихся к этнической группе дунху.
Шивэйцев китайские авторы связывают с киданями. В «Суй-шу» о них говорится: «[Шивэйцы] относятся к ветви киданей-живущие на юге называются киданями, живущие на севере — шивэйцами» '[33, гл. 84, л. 206]. Следует отметить, что, если все племена и народы, о которых рассказывается в «Суй-шу», выделяются в специальные разделы, сведения о шивэйцах при­водятся в одном разделе с киданями и начинаются даже не с красной строки. Этим как бы подчеркивается этническое род­ство между шивэйцами и киданями, о котором говорит автор» «Суй-шу». То же самое повторяется в «Цзю Тан-шу» и «Синь Тан-шу»: «Шивэйцы относятся к отдельной ветви киданей» [46, гл. 1996, л. 96; 50, гл. 219, л. 66]. Этнические связи шивэйцев с сяньбийскими племенами можно подтвердить следующими? сведениями: «Язык [шивэйцев] такой же, как и во владениях кумоси, киданей и доумолоу» [34, гл. 100, л. 126]; «К северу от реки живут дун шивэй (восточные шивэй), которые, по-ви­димому, являются остатками ухуаней-» [50, гл. 219, л. 7а].
Поскольку шивэйцы связываются с киданями, кумоси и ухуанями, они также могут быть причислены к этнической груп­пе дунху.
Об этнических связях между отдельными- племенами имеют­ся многочисленные прямые свидетельства, из которых приведем некоторые, на наш взгляд наиболее яркие.
Племя туфа находилось в окружении трех врагов — Гань-гуя, вождя племени цифу, Дуань Е и Лю» Гуана. Туфаский пра­витель Угу, решивший приступить к расширению своего владе­ния, спросил у приближенных сано&ников, на кого из трех вра­гов следует напасть в первую очередь. Сановник Ян Тун отве­тил: «Ганьгуй относится к нашим кочевьям и в> конце концов: обязательно изъявит покорность» '[65, гл. 126, л. 2а]. Фраза: «Ганьгуй относится к нашим кочевьям» — подтверждает этническое родство между племенами туфа и цифу.
На 'наличие связей между туфасцами и тобасцами указывает свидетельство: «Туфа Угу — сяньбиец из земель к западу от Ху­анхэ. Его предки одинакового происхождения с [предками пра­вящей династии] Северная Взй (созданной тобасцами.— В. Т.) [65, гл. 126, л. 1а]. После смерти туфаского правителя Нутаня его младший сын Хэ бежал, ко двору династии. Северная Вэй.
Здесь он быстро выдвинулся и занимал самые высокие посты. В его жизнеописании приводится любопытный эпизод. Когда
Хэ прибыл ко двору Северная Вэй, император Ши-цзу при встрече с ним сказал: «Вы и я одинакового происхождения Юань. В связи с происходившими событиями мы разделились и приняли разные фамилии, но ныне вы можете носить фамилию Юань» [34, гл. 41, л. 1а]. Иероглиф юань означает -«происхождение», и, давая эту фамилию Хэ, Ши-цзу подчеркнул общность этнического происхождения племен тоба и туфа.
Туюйхуни и мужуны происходили от одного родоначальника я представляют две ветви одного рода. По свидетельству источников, у сяньбийского вождя Шэгуя, жившего в округе Ляодун, имелось два сына: старший от наложницы — Туюйхунь и младший от законной жены — Жологуй. После смерти Шэгуя Туюй­хунь стал управлять выделенным ему кочевьем численностью  700 аилов, а Жологуй, наследовавший власть, встал во главе кочевья отца. В дальнейшем Туюйхунь переселился на запад, к оз. Цинхай, в то время как Жологуй положил начало роду Мужун.
Несколько сложнее с определением этнических связей жуань-жуаней. Жуаньжуани упоминаются в китайских источниках под различными названиями. В «Вэй-шу» они выступают под именем жуаньжуань, в «Сун-шу» [86, гл. 95, л. 50а] и «Ля«-шу» [90, гл. 54, л. 466] — жуйжуй, в «Суй-шу» [33, гл. 84, л. 1а] — ж,ужу, что является различными транскрипциями названия одного и того же народа. Китайские авторы высказывают сле­дующие точки зрения на их происхождение.
1. Жуйжуй, другим названием которых является датань, или тань-тань, также отдельная ветвь сюнну [86, гл. 95, л. 506].
2. Владение жуйжуйцев, по-видимому, создано отдельной ветвью сюнну. В период династий Вэй и Цзинь сюнну делились •на несколько сотен, даже тысяч кочевий, каждое из которых имело свое название, и одно из них было жуйжуй [90, гл. 54, л. 466].
3. Жуаньжуань — смесь различных хуских племен, живших за укрепленной линией [60, гл. 59, л. 1а].
4. Жуаньжуань — потомки дунху [34, гл. 103, л. 1а].
Хотя китайские историки по-разному определяют этническую принадлежность жуаньжуаней, последняя, на наш взгляд, до­статочно четко подтверждается имеющимися источниками.
Автор «Вэй-шу» относит Цзюйлухуэя, первого из жуаньжуаней, возглавившего кочевье и присвоившего прозвище жоужань, к этнической группе дунху. В связи с этим большой интерес представляет свидетельство, из которого вытекает, что жуаньжуани находились в родстве с сяньбийским племенем тоба, входившим в эту же этническую группу. В 524 г. правитель жуаньжуаней Анагуй явился ко двору династии Северная Вэй и в беседе с императором Су-цзуном, записанной с протокольной четкостью, сказал: «Предки вашего слуги ведут происхождение от великой династии Вэй», на что император ответил: «Мы хорошо знаем об этом» [34, гл. 103, л. 156]. Отсюда, если жуаньжуани находились в родстве с племенем тоба, входившим в этническую группу дунху, в эту же группу должны были входить жуаньжуани, и автор «Вэй-шу» совершенно прав в своем утверждении.
Попробуем объяснить, почему китайские историки по-разно­му определяют этническую принадлежность жуаньжуаней.
Прародитель жуаньжуаней Мугулюй при северовэйском им­ператоре Му-ди опоздал явиться на сборный пункт, за что его должны были обезглавить, но он бежал и укрылся в лож­бинах среди обширной пустыни, где стал собирать бежавших от наказания преступников. Набрав свыше 100 человек, при­стал к кочевью Шуньтулинь.
По-видимому, кочевье Шуньтулинь указано ошибочно вме­сто кочевья Хэтулинь. Разница лишь в первых иероглифах -шунь и хэ. Кочевье Хэтулинь упоминается в «Вэй-шу» среди других гаоцзюйских кочевий [34, гл. 103, л. 34а], и, посколь­ку гаоцзюйцы относятся к тюркоязычным народам, получается, что на заре своей истории жуаньжуани находились в зависи­мости от тюрок.
В 394 г. жуаньжуани вновь обратились за помощью к тюр­кам, когда Шэлунь поднял мятеж против правителя Пихоуба, сыновья которого, собрав остатки народа, бежали и нашли под­держку у гаоцзюйского кочевья Хулюй [34, гл. 103, л. 26].
В дальнейшем могущество жуаньжуаней резко возросло. Их правитель Шэлунь (402—410) глубоко вторгся во владение гаоцзюйцев и подчинил себе различные кочевья [34, гл. 103, л. За]. Он же в сражении на берегах Орхона разбил богатое и сильное владение, созданное остатками сюнну, и присоединил к себе его земли [34, гл. 103, л. За]. В результате деятельности Шэлуня границы государства жуаньжуаней на западе дошли до земель владения Яньци (Карашар), на востоке — до вла­дения Чаосянь, на севере они охватывали песчаную пустыню и доходили до Ханьхая (верховья Амура), на юге — до Вели­кой пустыни. Все мелкие владения, страдавшие от набегов и грабежей Шэлуня, подчинялись ему [34, гл. 103, л. 36].
Другими словами, под властью жуаньжуаней оказалась не только территория современной МНР, но и Южная Маньчжурия и различные государственные образования в Таримской впади­не. Стремительное расширение территории жуаньжуаней ясно показывает, что их владение не было государством, возникшим на почве мирного развития одного народа. Это было искусствен­ное государственное образование, сложившееся путем насиль­ственного захвата чужих земель, «а которых жили различные народы, в том числе тюркоязычные, например гаоцзюйцы и сюнну. Сами жуаньжуани составляли лишь ядро и поддержива­ли существование своего государства только благодаря наси­лию, путем подавления покоренных народов. Присутствие тюркоязычных племен в составе государства жуаньжуаней было настолько значительным, что некоторые китайские историки, го­воря об их этнической принадлежности, либо связывали ее с сюнну, либо представляли ее как «смесь различных хуских пле­мен, живших за укрепленной линией». Фактически же жуань­жуани, относившиеся к группе дунху, являлись монголоязычньш народом, силой включившим в созданное ими государство раз­личные тюркоязычные племена.
Несомненно, огромное влияние было оказано тюркоязычными племенами на киданей и кумоси. Некоторые авторы сообщают, что кумоси, по-видимому, относятся к отдельной ветви сюнну [46, гл. 1996, л. 8а; 51, гл. 74, л. 1 а], а их обычаи весьма сход­ны или такие же, как у туцзюэсцев [33, гл. 84, л. 196; 50, гл. 219, л. 46]. Как отмечается в источниках, вожди сиских кочевий назывались сыцзинь, что соответствует тюркскому irkin. Подобные сообщения можно встретить и о киданях. Например: «Кидани— ветвь древних сюнну» [59, гл. 137, л. 1а]; «Их [ки­даней] остальные обычаи одинаковы с туцзюэскими» [46, гл. 1996, л. 5а]. В связи с этим для определения этнической принадлежности киданей и кумоси необходимо обратиться к ис­точникам и попытаться установить истину.
Наиболее ранние сведения о киданях содержатся в династийной истории «Вэй-шу», написанной в 551—554 гг., в гл. 100, наряду с записями о владениях Гаоцзюйли, Боцзи и др. Это первые китайские письменные свидетельства, относящиеся к их истории. Данные о киданях, приводимые в «Вэй-шу», отличают­ся краткостью, ограничиваются главным образом их взаимо­отношениями с Китаем и ничего не говорят об их происхож­дении.
Изложение сведений о киданях начинается в «Вэй-шу» за­писью: «Владение киданей находится к востоку от [владения] кумоси, с которыми они одного корня, но разной ветви. Как те, так и другие бежали в [местность] между Сун и Мо. В эру правления Дэн-го (386—395) императорские войска нанесли им сильное поражение, после чего кидани бежали и отделились от кумоси» [34, гл. 100, л. 15а].
Из приведенного отрывка видно, что автор «Вэй-шу» только устанавливает общность киданей и кумоси, которые начиная с династии Суй называются в китайской истории просто си. Эта общность происхождения подтверждается более поздними источниками. В частности, «Ляо-ши» отмечает наличие у ки­даней и сисцев общего языка, а язык, несомненно, один из наи­более показательных этнических признаков. Например, в жизне­описании Елюй Хэлу указывается: «Когда император Тай-цзу занимал должность илицзиня племени Дела, он выступил в по­ход против племени си. Вождь племени си Шули укрылся в неприступном месте, на которое Тай-цзу напал, но не мог взять. Тогда он приказал Хэлу взять древко стрелы и отправиться к сисцам, его схватили, но он сказал: „Кидани и сисцы понимают язык друг друга и фактически составляют одно государство"» [63, гл. 73, л. 16].
Однако несомненная этническая близость киданей и кумоси •еще ничего не говорит о происхождении киданей, и, таким об­разом, приходится констатировать, что в наиболее раннем ки­тайском памятнике, содержащем сведения о киданях, нет ука­заний на их происхождение.
Ничего не говорят о происхождении киданей и другие, более поздние по сравнению с «Вэй-шу» династийные истории, такие, как «Суй-шу», «Бэй-ши» и «Цзю Тан-шу». Первые два источни­ка, по существу, повторяют данные «Вэй-шу», внося в них лишь небольшие уточнения: «Предки киданей одного корня, но раз­ной ветви с кумоси. Как те, так и другие были разбиты родом Мужун и бежали в местность между Сун и Мо» [33, гл. 84, л. 196]; «Владение киданей находится к востоку от кумоси. Они -одного корня, но разной ветви с кумоси. Как те, так и другие были разбиты Мужун Хуаном и бежали в [местность] между Сун и Мо» [41, гл. 94, л. 19а].
Что касается «Цзю Тан-шу», то в ней вообще ничего не го­ворится о происхождении киданей, а только сообщаются дан­ные о месте их расселения: «Кидани живут к югу от р. Хуаншуй (Шара-Мурэн.— В. Т.) и к северу от Хуанлуна, на бывших сянь-•бийских землях, расположенных в 5300 ли к северо-востоку от столицы [Чанъань]. На востоке они соседствуют с Гаоли, на :западе соприкасаются с владением сисцев, на юге доходят до области Инчжоу, на севере — до земель шивэйцев» [46, гл. 1996, л. 5а].
Не следует удивляться, что наиболее ранние китайские ис­точники содержат весьма скудные сведения по истории кида-лей и ничего не сообщают об их происхождении. Небольшой и слабый кочевой народ, окруженный враждебными ему сильны­ми соседями (сначала жуаньжуани и гаоцзюйцы, затем туизюэ и уйгуры), не представлял угрозы для Китая, а поэтому :не привлекал внимания китайских историков. Их не могло ин­тересовать, где бродили со своими стадами отдельные киданьские кочевья, какие войны вели они между собой, кто были их вожди. Они лишь добросовестно отмечали то, что касалось взаимоотношений между Китаем и киданями, и оставляли в стороне все, что касалось истории самих киданей.
После падения династии Тан положение киданей резко из­менилось. Начавшаяся феодальная междоусобица в Китае и распад уйгурского ханства, от которого кидани находились в за­висимости, создали благоприятные условия для их усиления, и они начинают играть все большую роль в жизни Китая. В свя­зи с этим в китайских источниках начинают появляться более подробные сведения о киданях и делаются попытки объяснить их происхождение. Первым такую попытку предпринял Сюэ Дзюйчжэн, автор сочинения «Цзю Удай-ши», написанного в 974 г. По его свидетельству, «кидани — ветвь древних сюнну. Из поколения в поколение они жили среди болот р. Ляохэ, наг южном берегу р. Хуаншуй (Шара-Мурэн.— В. Т.). В 1100 ли к югу от них находилась застава Юйгуань. Она расположена в 700 ли к северу от Ючжоу. Это были старые земли сяньбийцев» [59, гл. 137, л. 1а].
Вряд ли можно безоговорочно согласиться с мнением Сюэ-Цзюйчжэна, если принять во внимание, что первые достовер­ные сведения о киданях «Вэй-шу» относит к эре правления Дэн-го, т. е. к концу IV в., а «Цзю Удай-ши» была написана в конце X в. Другими словами, Сюэ Цзюйчжэн пытался объяснить про­исхождение киданей почти через шесть веков после первого до­стоверного упоминания о них.
В «Синь Тан-шу», написанной Оуян Сю в 1061 г., дается дру­гое объяснение происхождения киданей: «Кидани, собственно го­воря, относятся к ветви дунху. Их предки были разбиты сюнну и укрылись у горы Сяньби. При династии Вэй, в эру правле­ния Цин-лун (233—237), вождь кочевья Бинэн стал понемногу проявлять своеволие и был убит правителем области Ючжоу Ван Сюном, после чего народ потихоньку бежал в земли к югу от р. Хуанхэ (Шара-Мурэн.— В. Т.) и к северу от Хуанлуна. При династии Юань Взй (Северная Вэй.— В. Т.) народ сам стал называть себя киданями» [50, гл. 219, л. 1а].
Итак, в середине XI в. среди китайских историков устано­вились две точки зрения на происхождение киданей: первая, восходящая к Сюэ Цзюйчжэну, связывает киданей с сюнну, а вторая, более поздняя — с дунху. Необходимо заметить, что обе они скорее всего имеют чисто умозрительный характер и осно­ваны на различном понимании ранних источников. Ход рас­суждений представителей обеих точек зрения можно проследить, Как уже говорилось, наиболее ранние сведения о киданях содержатся в династиинои истории «Вэй-шу», в которой отмеча­ется, что кидани одного корня, но разной ветви с кумоси. Отсю­да, если установить происхождение кумоси, удалось бы уста­новить и происхождение киданей.
О происхождении кумоси в «Вэй-шу» сообщается: «Предки владения кумоси принадлежали к отдельной ветви восточных, юйвэней. В прошлом они были разбиты Мужун Юаньчжэнем, после чего оставшиеся юрты (ло) бежали и укрылись в мест­ности между Сун и Мо» [34, гл. 100, л. 14а]. Возникает есте­ственный вопрос: кто же были восточные юйвэни? Ответ на него можно найти в «Вэй-шу»: «Юйвэнь Мохуай из сюнну про­исходил из застенных земель в Ляодуне. Его предки были даль­ними родственниками южного шаньюя. Из поколения в поко­ление они являлись правителями восточных земель. Их язык сильно отличался от сяньбийского» [34, гл. 103, л. 22а]. В жиз­неописании Юйвэнь Чжунчжи говорится: «Его предки были дальними родственниками южного шаньюя и из поколения в поколение владели восточными землями» [34, гл. 81, л. 6а].. То же самое повторяется и в жизнеописании Юйвэнь Фу: «Его предки были дальними родственниками южного шаньюя и из поколения в поколение владели восточными землями» [34, гл. 44, л. 176]. Как видим, автор «Вэй-шу» связывает юйвэней с сюнну, точнее, с их южной ветвью, образовавшейся в 48 г. до н. э., после разделения сюнну на южных и северных.
На основании свидетельств, устанавливающих наличие этни­ческих связей между юйвэнями и сюнну, Сюэ Цзюйчжэн и сде­лал логический вывод, что кумоси, а следовательно, и родствен­ные им кидани также связаны с сюнну общностью происхож­дения.
Однако все осложняется тем, что автор «Вэй-шу» употребил :в отношении кумоси выражение «отдельная ветвь», которое до­пускает и другое толкование. Дело в том, что, согласно «Хоу Хань-шу», в 166 г. сяньбийский вождь Таныпихуай разделил принадлежавшие ему земли на три части: среднюю, восточную и западную. Восточная часть сяньбийских земель, простирав­шаяся на восток от округа Юбэйпин до р. Ляохэ, находилась под управлением рода юйвэнь. Получается, что родственный сюнну род юйвэнь управлял чуждыми ему сяньбийцами, кото­рые единодушно относятся китайскими историками к этнической группе дунху. Эта мысль совершенно четко проводится в «Синь Тан-шу»: «Род юйвэнь происходит от потомков сюннуского юж­ного шаньюя. Среди них был Гэуту, ставший правителем сяньбийцев, и этот пост наследовался {в его роду] из поколения в поколение» [50, гл. 716, л. 48а].
Таким образом, в данном случае выражение «отдельная ветвь» следует понимать в том смысле, что кумоси, а следова­тельно, и кидани входили в число сяньбийских кочевий, кото­рыми управлял род юйвэнь. Они не были связаны с родом юйвэнь общностью происхождения, а только входили в состав «его владений как самостоятельная этническая группа, которую автор «Вэй-шу» поэтому и называл «отдельной ветвью восточ­ных юйвэней».
История не сохранила, к сожалению, данных, входили ли кидани и кумоси в число сяньбийских кочевий, управлявшихся родом юйвэнь, но допустить такое предположение вполне воз­можно, поскольку именно восточная часть сяньбийских земель являлась основным местом расселения как киданей, так и ку­моси. По-видимому, рассуждая подобным образом, Оуян Сю и сделал вывод, связывающий происхождение киданей с этниче­ской группой дунху.
Интересно, что в более позднем памятнике — «Удай ши-цзи»,— написанном тем же Оуян Сю в 1070 г., он подходит к вопросу о происхождении киданей более осторожно: «Название кидани становится известным в Срединном государстве начиная с династии Поздняя Вэй. Некоторые говорят, что они одного корня, но разной ветви с кумоси. Место, где они живут, на­зывается Сяологэ моли. Моли означает „река". Их земли нахо­дились к югу от р. Хуаншуй (Шара-Мурэн.— В. Т.) и к северу от Хуанлуна. Поскольку кидани занимали древние земли сяньбийцев, их также считают потомками сяньбийцев» [51, гл. 72, л. 16].
На этот раз Оуян Сю, будучи не в состоянии решить вопрос о происхождении киданей на основе имевшихся источников од­нозначно, счел за лучшее привести две точки зрения. Одна из них, согласно которой кидани «одного корня, но разной вет­ви с кумоси», уже была высказана автором «Вэй-шу». Вторая связывает киданей с сяньбийцами, исходя только из того, что .кидани занимали древние сяньбийские земли. Примечательно, что Оуян Сю вообще не связывает происхождение киданей ни с сюнну, как это сделано в «Цзю Удай ши», ни с дунху, о чем •он сам говорил в «Синь Тан-шу», а прибегает к таким осто­рожным формулировкам, как «некоторые говорят» или «их так­же считают».
Так же неопределенно пишет и Е Лунли, автор «Цидань го чжи», первого китайского сочинения, полностью посвященного истории чужеземного народа. Несмотря на значительное число использованных источников, он не смог объяснить происхожде­ние киданей. Во введении к своему сочинению он отмечает: «Начало киданей не записано на бамбуковых табличках китай­ской истории. Далекие предки киданей на заре своей жизни, ко­гда они не вышли еще из дикого состояния, тем более не имели записей, а .поэтому время их появления невозможно узнать [точ­но] и изложить в подробностях» [37, Введение, л. 1а].
Е Лунли определенно говорит об отсутствии источников, в которых можно было бы найти удовлетворительный ответ на вопрос о происхождении киданей. Не имея никаких данных, от­носящихся к их ранней истории, он оказался вынужденным ог­раничиться лишь следующей лаконичной записью: «При ди­настии Хань [предки киданей] были разбиты сюнну и укрылись в горах Сяньби. При династии Вэй, в эру правления Цин-лун, их вождь был убит Ван Сюном, после чего люди самовольно бежали на земли к югу от р. Хуаншуй и к северу от Хуанлуна. При династии Северная Вэй сами назвали себя киданями» [37, гл. 23, л. 16].
Эта запись полностью воспроизводит свидетельство «Синь Тан-шу» и отличается только тем, что Е Лунли выбросил фразу: «Кидани, собственно говоря, являются ветвью дунху». Нетрудно понять причины, заставившие Е Лунли отказаться от подобного утверждения. Его указание, что кидани назвали себя этим име­нем только при династии Вэй, ясно показывает, что из наибо­лее ранних источников в его распоряжении имелась лишь «Вэй-шу», в которой, как мы уже знаем, не содержится никаких све­дений о происхождении киданей. Именно в связи с этим Е Лун­ли и констатирует, что «начало киданей не записано на бамбу­ковых табличках китайской истории».
Если Е Лунли обошел вопрос о происхождении киданей, со­славшись на отсутствие соответствующих письменных записей, то это не могли сделать авторы «Ляо-ши», написанной в 1343— 1344 гг., поскольку их труд являлся официальной 'Историей киданей. Однако предпринятая ими попытка установить этниче­ские связи киданей только продемонстрировала, что у состави­телей «Ляо-ши», точно так же как и у их предшественников, отсутствовали материалы, на основании которых можно была бы удовлетворительно решить поставленную задачу. Показа­тельно уже то, что, хотя «Ляо-ши» и «Цзинь-ши» («История' [чжурчжэньской] династии Цзинь») были составлены специ­альной группой авторов во главе с Токто (Тото), по своему по­строению обе истории значительно отличаются одна от другой.. В частности, «Цзинь-ши» начинается с вопроса о происхожде­нии нюйчжэней и последовательного рассказа об их ранней ис­тории. В противоположность этому «Ляо-ши» начинается сразу же с описаний деяний первого киданьского императора Абаоцзи, в то время как вопрос о происхождении киданей и их ис­тория до основания империи даются отдельно в гл. 63 не в ви­де связного рассказа, а в виде отрывочных сведений, относя­щихся по времени к отдельным китайским династиям. Сличе­ние этих сведений с текстами уже разбиравшихся источников показывает, что практически они являются лишь пересказом данных, имеющихся в «Вэй-шу», «Бэй-ши», «Суй-шу» и «Синь Тан-шу».
Так, авторы «Ляо-ши», начиная историю киданей, которых они связывают с дунху, с периода династии Хань, пишут: «Ка­ган Маодунь напал во главе войск на дунху и уничтожил их. Остатки народа укрылись в горах Сяньби, в связи с чем стали называться сяньбийцами» [63, гл. 63, л. 2а]. Заканчивая на этом изложение сведений о киданях в период династии Хань, авторы «Ляо-ши» переходят далее к рассмотрению их истории при династии Вэй (220—264): «В эру правления Цин-лун их вождь Бинэн стал понемногу своевольничать и был убит Ван Сюном, правителем области Ючжоу. Народ рассеялся и пере­селился в район к югу от р. Хуаншуй и к северу от Хэлуна» [63, гл. 63, л. 2а].
В обоих случаях почти дословно повторяется текст «Синь Ган-шу». Совершенно очевидно, что вопрос о происхождении киданей авторы «Ляо-ши» решают именно на основании этой истории, составитель которой, как мы уже видели, сам не имел для этого никаких достоверных данных.
Характерно, что, приводя цитаты из отдельных китайских: источников, авторы «Ляо-ши» используют их чисто механически, не связывая с собственными выводами, в результате чего допускаются грубые противоречия. Так, по-разному решается з,аже вопрос о времени появления названия цидань (кидани). В гл. 63 (л. 16) указывается, что через некоторое время после того, как остатки дунху укрылись в горах Сяньби, они были разбиты Мужуном, основателем династии Янь (307—370). Свидетельство, что сяньбийцы были разбиты родом Мужун, заимствовано из сочинения «Бэй Чжоу-шу» («История династии Се­верная Чжоу»), но далее авторы «Ляо-ши» дополняют его собственными рассуждениями: «[Мужун Хуан] разделил их кочевья, которые стали называться юйвэнь, кумоси и цидань. Название цидань появилось с этого времени» [63, гл. 63, л. 16].
В то же время на следующей странице, рассказывая об ис­тории киданей в период династии Северная Вэй, авторы «Ляо-ши», используя текст «Вэй-шу», пишут: «Владение киданей на­ходится к востоку от кумоси, с которыми они одного корня, но разной ветви. Являются отдельной ветвью восточных сяньби. Начиная с этого времени (со времени Северной Вэй.— В. Т.) впервые сами назвали себя цидань» [63, гл. 63, л. 2а]. И такое противоречие в отношении времени появления названия цидань допускается на протяжении всего лишь двух страниц. Вряд ли можно доверять авторам «Ляо-ши» в вопросе о происхожде­нии киданей, если они не смогли дать ответ даже на вопрос о времени появления этого народа на исторической арене.
Заканчивая на этом рассмотрение основных китайских ис­точников, содержащих сведения о киданях, приходится сделать вывод, что в них нет четкого ответа на вопрос о происхождении этого народа. Скорее всего это связано с тем, что тюркоязычные племена оказали на киданей настолько сильное влияние, что китайским историкам было уже трудно определить их проис­хождение.
Однако, на наш взгляд, более правильна точка зрения, от­носящая киданей к группе дунху. По свидетельству источников, в 628 г. вождь киданей Мохуэй изъявил покорность династии Тан. В связи с этим туцзюэский каган Сели (619—630) прислал послов, которые просили обменять киданей на Лян Шиду. Лян Шиду — мятежник, объявивший себя императором во время смут, которыми был охвачен Китай в начальный период основания ди­настии Тан. Установив тесные отношения с туцзюэсцами, он вме­сте с ними неоднократно совершал набеги на китайские земли, и вот этого мятежника туцзюэсцы предложили обменять на ки­даней. В ответ на это император Тай-цзун ответил: «Кидани и туцзюэ разного корня» '[46, гл. 1996, л. 5а]. Другими словами, Тай-цзун отделял туцзюэсцев, потомков сюнну, от киданей, по-видимому относя последних к группе дунху.

Hosted by uCoz